Статуя «Победа» Топуридзе при условности позы и жеста ярко ощущаемыми чертами связана с современностью, с чело­веком сегодняшнего дня. Единственно в чем можно упрекнуть автора — в одеянии фигуры, имеющем мало общего с сегодняш­ним днем. Вместе с тем скульптура Топуридзе красива, красива яркой, впечатляющей декоративностью формы, отчетливо вы­ступающей на фоне неба. Ее пластическая выразительность не менее современна и многогранна, достаточно изменить точку зрения, чтобы убедиться в этом.

Знаменательно, что за последнее время тяга к аллегоричес­ким произведениям и в скульптуре, и в живописи заметно воз­росла. Волнующие события современности рождают новые по­нятия, новые образы, в которых советский человек желает видеть олицетворение своих достижений, своих чувств. Со вре­мени юбилейной Всесоюзной художественной выставки 1957 года стали все чаще появляться аллегорические скульптуры, захватывающие и мемориальные произведения. Сам по себе этот факт не может не радовать. Однако надо откровенно признать, что многие из этих произведений не волнуют нас, не оставляют яркого впечатления. В чем же причина сдержанного остношения к таким работам, как «Весь мир насилья мы разрушим» С. Ко­ненкова, «К звездам» Г. Постникова, «К солнцу» А. Кибальни­кова, «Перекуем мечи на орала» Е. Вучетича и некоторым дру­гим? Объяснить это можно тем, что в названных произведени­ях мы не находим тех чувств, той страстности, той необходимой внутренней эмоциональности, которые свойственны скульпту­рам Мухиной, Шадра, Топуридзе. Авторы новых композиций не добились необходимых положительных результатов, посколь­ку они обратились к чисто внешним приемам аллегорий, неред­ко противоречащим задуманному содержанию.

Вряд ли можно признать удачным замысел Коненкова. Скульптор давно говорил и писал, что он одержим идеей созда­ния образа человека, порвавшего все оковы, вздохнувшего полной грудью, почувствовавшего полное освобождение. Мас­титый художник не раз возвращался к волновавшему его обра­зу. Вариант 1957 года получил название «Весь мир насилья мы разрушим». Но известные слова интернационального коммуни­стического гимна имеют мало общего с созданным образом. Глядя на аллегорическую фигуру и сопровождающие ее симво­лические атрибуты, зритель, знакомый с античной и библейской мифологией, возможно, вспомнит подвиги Геракла или разгне­ванного Моисея, или Самсона, разрушающего храм. Ему не придет на ум искать в мускулистом старце-праотце образ, отра­жающий столь знакомые нам понятия. Символические атрибу­ты, носящие откровенно бутафорский характер, не раскрывают истинной сущности мысли художника.

В связи со сделанными замечаниями следует вспомнить мо­нумент Фальконе с единственным символом зла в виде змеи, попираемой копытами коня. А ведь созданию памятника пред­шествовал конкурс, в многочисленных проектах которого сим­волические атрибуты высились грудами вокруг центральной скульптуры. Именно обилие атрибутов, не позволяющее раскрыть сразу же смысл воздвигавшегося памятника, заставило отказаться от предлагаемых проектов и обратиться к Фальконе. Он создал не только памятник Петру, но и аллегорический об­раз новой, преобразованной и преображающейся России. В сво­ей работе художник шел по стопам греков, ценивших красоту и смысл самого художественного произведения, а не украшаю­щие и сопровождающие его декоративные элементы.

Если же говорить о последних как бы аллегорических атри­бутах, то, очевидно, художнику необходимо иметь в виду не только смысловую связь между ними и основной скульптурой, но и временную связь, выражающуюся, в первую очередь, во временном единстве «одежды» фигуры или фигур и вещей-сим­волов. С этой точки зрения Е. Вучетич в своем берлинском мо­нументе на кладбище советских воинов, погибших при взятии города, совершил промах, дав в руку солдата, держащего ребенка и облаченного в наисовременнейшую плащ-палатку, безвкусно бутафорский меч, рассекающий деревянную крестовину свасти­ки. С символической фигурой никак не связалась эта надуман­ная аллегорическая деталь. Мечей никто давно не носит, а если присутствует холодное оружие, близкое к шпаге, то только у офицеров почетного караула при встрече правительственных гостей.

Тема работы Постникова «К звездам» подсказана непосред­ственно событиями нашей действительности. Естественно, что запуск советских спутников и ракет с космонавтами вызвал желание образно, в аллегорической форме запечатлеть эти ве­ликие события в развитии науки и техники. Художник воспро­извел некоего далекого от современности полуобнаженного мо­лодого человека, влекомого в звездное пространство. В много­численных «складках», из которых вырывается юноша, есть что-то весьма неприятное, косте-, если не скелетообразное. Все это настолько холодно-абстрактно, настолько не соответствует современным представлениям и понятиям о космосе, о проник­новении человека в этот мир, что оставляет зрителя недоуменно равнодушным к замыслу автора. Кроме того, по своей архитек­тонике скульптура рассчитана на масштаб миниатюрной стату­этки, а не монументального произведения.

Аллегорическую форму, по справедливому мнению Мухиной, следует считать наиболее сильным образным выражением изо­бразительного искусства. Но эта сила обретает полную мощь лишь тогда, когда она выражена современным, понятным наро­ду языком. Античные, библейские, средневеково-эпические и какие-либо иные образы, как бы ни были они привлекательны, не в состоянии передать волнующие сейчас людей чувства, а если они и доходят до сознания человека, то в подавляющем числе случаев в значительной мере ослабленными как по смыс­лу, так и по форме. Их жесты и позы стоят, как правило, в яв­ном противоречии с замыслом монумента. Поэтому скульпторы обязаны воплощать наши представления в иных, современных формах, без каких-либо затруднений воспринимаемых широки­ми кругами народа. Но, создавая аллегорическую скульптуру, мастерам следует помнить, что закономерность ее языка и ее принципов остается неизменной. Художнику, взявшемуся за создание подобных произведений, надлежит помнить слова Альберти — «искусство есть мера». В аллегорической же скульптуре этой мерой будет мера реализма, допускающая и известную меру условности. Эмоциональность, глубина мысли, пластичность и декоративность вступают в действенный хор правил создания аллегорической скульптуры равноправными членами. Забвение хотя бы одного из них гибельно сказывается на художественных качествах произведения и его замысла.

М.А. Ильин "Исследования и очерки"